Грань риска - Страница 135

135

С ужасом глядя на аненцефала, Ким прикрыла рукой рот, чтобы не закричать. У младенца отсутствовал головной мозг, череп его по этой причине был совершенно плоским. Мало этого, у него была волчья пасть — нёбо было расщеплено, и полость рта посредством страшной щели сообщалась с полостью носа. Черты лица были еще больше искажены тем, что оно прижималось к стеклянной стенке цилиндра. За огромными выпученными лягушачьими глазами простиралась совершенно плоская голова, покрытая густыми черными волосами. Короткие, как обрубки, верхние конечности, плода заканчивались лопатообразными кистями, пальцы были очень короткими и частично сросшимися между собой. Кистти походили на свиное расщепленное копыто. Нижняя часть спины плавно переходила в длинный русалочий хвост.

— Может, мне перенести сосуд поближе к свету? — спросил Карл.

— Нет! — непроизвольно вырвалось у Ким. Возможно, она закричала слишком громко. Успокоившись, она объяснила Карлу, что ей и так все прекрасно видно.

Ким отчетливо представила себе, как могло сознание человека семнадцатого века отреагировать на такое поистине зверское уродство. Это несчастное создание просто должны были принять за воплощенного дьявола. Действительно, на средневековых гравюрах, которые Ким видела в книгах, дьявола изображали именно так.

— Может, вы хотите, чтобы я повернул сосуд другим боком, чтобы вы посмотрели с противоположной стороны? — настаивал Карл.

— Спасибо, не надо. — Ким непроизвольно попятилась от отвратительного экспоната. Теперь она поняла, почему юридический и богословский факультеты не знали, что делать с этим монстром. Она вспомнила неразборчиво написанную пометку с карточки, которую показал ей Джон Молдэвиен. Там было написано не «кунштюк, учиненный Рейчел Бингхем в 1691 году». Там было слово «зачатый», а не учиненный!

Вспомнила Ким и запись в дневнике Элизабет, где та тревожилась об участи невинного Иова. Речь шла вовсе не о библейском персонаже. Элизабет уже знала о своей беременности и собиралась назвать свое еще не родившееся дитя Иовом. Какое трагическое совпадение, подумалось Ким.

Уходя, Ким поблагодарила Карла и, спотыкаясь, побрела к своей машине. Из головы не выходила мысль о двойной трагедии Элизабет, которая зачала ребенка, не зная того, что в теле ее накапливается отрава грибка, разъедающего рожь в амбаре. В тот день, когда у Элизабет произошел выкидыш, ни у кого не могло возникнуть сомнений в ее связи с нечистой силой, ибо ведь только у пособницы дьявола может родиться такой монстр. Все сразу вспомнили, что «припадки» впервые случились в ее доме, а потом перекинулись на те дома, в которые Элизабет передавала ржаной хлеб, чтобы спасти детей от голода. Упорство Элизабет, не ко времени случившееся противостояние с Путнамом и ее замужество, повлекшее за собой изменение социального положения, все это, вместе взятое, сослужило ей плохую службу.

Добравшись до машины, Ким села за руль и включила зажигание. Теперь ей было совершенно ясно, почему Элизабет обвинили в колдовстве и как именно ее осудили.

Ким пребывала в каком-то трансе. Она начала понимать, почему Элизабет отказалась признаться в колдовстве даже ради своего спасения, на чем, несомненно, настаивал Рональд. Конечно, Элизабет отдавала себе отчет в том, что она не ведьма. Но уверенность эта была подорвана тем, что все вокруг ополчились против нее: друзья, члены магистрата и даже духовенство. В отсутствие мужа некому было поддержать Элизабет в трудную минуту. Будучи совершенно одинокой, она подумала, что совершила какое-то страшное прегрешение против Господа. Как еще можно объяснить то, что она родила такое демоническое создание? Возможно, Элизабет искренне считала, что она заслужила свой жребий.

На Сторроу-драйв Ким попала в пробку и двигалась вперед с черепашьей скоростью. За прошедшие часы погода не стала лучше. Стояла нестерпимая духота. Ким начала бояться, что она просто задохнется, сидя в машине.

Наконец, миновав светофор у Левереттской развязки, Ким вырвалась из скопления машин на свободную дорогу. Выехав из города, она, дав автомобилю полную волю, понеслась к северу по федеральному шоссе номер девяносто три. Душа Ким тоже почувствовала освобождение. Неясная тревога улеглась. Теперь, пережив потрясение от встречи с монстром, которого родила Элизабет, Ким поняла, что именно хотела передать ей сквозь тьму веков ее прапрабабушка: надо полагаться только на саму себя и верить только самой себе. Нельзя терять уверенность в своей правоте исключительно из-за того, что окружающие думают и действуют по-другому. Элизабет поддалась этому искушению и погубила себя. Ей нельзя было позволить власти вмешиваться в свою жизнь. Правда, Элизабет была лишена выбора, но у Ким такой выбор есть.

Воспоминания Ким совершили прихотливый скачок. Она подумала о скучных разговорах, которые вела с Элис Макмюррей, когда они в деталях разбирали низкую самооценку Ким. Она вспомнила теории, которые развивала Элис, чтобы объяснить источник такого положения вещей: эмоциональная отчужденность отца, ее, Ким, желание угодить ему, пассивность матери, привыкшей к амурным похождениям мужа. Эти дискуссии оставляли холодным сердце Ким. Сейчас все эти разговоры казались ей плоскими и ненужными. В них всегда речь шла не о ней, а о других людях. Никакой сеанс психотерапии не потряс ее так сильно, как лицезрение «окончательного свидетельства» по делу Элизабет.

Теперь все стало на свои места. Ким поняла, что совершенно не важно, вызвана ли ее заниженная самооценка положением в семье, или ее застенчивостью, или сочетанием первого и второго. Реальность состояла в том, что, прокладывая свой жизненный курс, Ким руководствовалась не своими интересами и склонностями, а чужими. Взять хотя бы выбор профессии. Да и сейчас она ведет себя точно так же.

135