Грань риска - Страница 18

— Что-то не так? — спросила Ким. Она ощутила, что Эдвард испытывает какую-то неловкость.

— Нет, — с видимым трудом произнес он. Эдвард несколько мгновений колебался, потом решился: — Мне очень неловко, я понимаю, что не следует просить об этом, и если вам моя просьба покажется неуместной, просто скажите «нет». Я все пойму и нисколько не обижусь. Я осознаю, что с моей стороны этот вопрос и просьба могут показаться бестактностью.

— В чем состоит просьба? — спросила Ким. Она уже поняла, что последует за этой преамбулой.

— Я много читал об этом деле, я уже говорил вам об этом, — начал Эдвард, подбирая слова, — но я хочу спросить, не могу ли я посмотреть ваш старый дом. Мне в самом деле очень хочется это сделать. Еще раз извините, понимаю, что не должен был просить об этом.

— Я буду рада показать вам дом и участок, — с облегчением произнесла Ким. — В эту субботу я как раз свободна. Мы можем поехать туда, если вас устраивает. До этого я успею взять ключи у нашего адвоката.

— Это не слишком затруднит вас? — спросил Эдвард.

— Вовсе нет, — ответила Ким.

— Суббота меня вполне устроит, — согласился Эдвард. — В качестве ответной любезности позвольте мне пригласить вас пообедать со мной в пятницу вечером.

Ким улыбнулась:

— Принимается. Ну, а теперь я, пожалуй, пойду домой. Завтра я должна быть в госпитале в семь тридцать. Это ужасно рано.

Они поднялись с бордюра и направились к входу в подземку.

— Где вы живете? — спросил Эдвард.

— На Бикон-хилл, — ответила Ким.

— Я слышал, это красивый район.

— Мне удобно добираться оттуда в госпиталь. К тому же у меня очень хорошая квартирка. Жалко, что в сентябре мне придется съехать оттуда. Подруга, с которой я живу, выходит замуж, а квартира снята на ее имя.

— У меня примерно те же проблемы, — пожаловался Эдвард. — Я живу в роскошных апартаментах на третьем этаже частного дома. Но у владельцев вот-вот должен родиться ребенок, и им станет тесно. Так что к первому сентября мне придется освободить помещение.

— Очень прискорбно это слышать, — посочувствовала Ким.

— Ничего страшного нет, — возразил Эдвард. — Я уже давно собирался сменить квартиру, да все почему-то откладывал.

— А где вы живете?

— Недалеко отсюда. Пешком можно дойти за несколько минут. — Он слегка поколебался. — Если хотите, можем зайти ко мне.

— Может быть, но в другой раз. Мне и, правда, надо завтра очень рано встать.

Они подошли к входу в метро. Ким повернула голову и заглянула в светло-голубые глаза Эдварда. Ей понравилось то, что она там увидела. Там было понимание.

— Хочу поздравить вас с тем, что вы решились попросить меня показать вам дом. Понимаю, вам было нелегко. Для меня это было бы так же трудно. Скорее всего, я бы просто не смогла обратиться к кому-нибудь с подобной просьбой.

Эдвард вспыхнул до корней волос. Потом усмехнулся.

— Да, я, конечно, не Стентон Льюис, — сказал он. — Правда состоит в том, что я бываю невероятно неловким и неуклюжим.

— Думаю, в этом мы недалеко ушли друг от друга, — согласилась Ким. — Но считаю, что вы гораздо лучше приспособлены для жизни в нашем обществе, чем представляете себе.

— Если я и смогу поверить в подобное, в этом будет большая ваша заслуга, — произнес Эдвард. — Как только вас увидел, сразу почувствовал себя очень свободно. А это говорит о многом.

— Наши чувства взаимны, — заключила Ким.

Они взялись за руки и постояли так несколько мгновений. Потом Ким повернулась и торопливо спустилась в метро.

2

Суббота, 16 июля 1994 года

Эдвард, припарковав машину на Бикон-стрит, напротив Административного совета Бостона, вбежал в вестибюль дома, где жила Ким. Позвонив, он с содроганием внутренне приготовился к встрече с привратницей. С нравом этих женщин он познакомился на своем горьком опыте.

— Простите, что заставила ждать. — Ким появилась в дверях. На ней были шорты цвета хаки и простенькая белая футболка. Пышные темные волосы стянуты в конский хвост.

— А я прошу прощения за опоздание, — сказал Эдвард. Они оба, как и договорились, были одеты по-походному. — Мне пришлось заскочить в лабораторию.

На мгновение они уставились друг на друга, а потом расхохотались.

— Мы неисправимы, — произнесла, наконец, Ким.

— Я ничего не могу с собой поделать, — усмехнулся Эдвард. — Я постоянно извиняюсь. Даже когда ни в чем не виноват. Это очень смешно, но знаете, что я вам скажу? Я даже не догадывался об этой своей особенности, пока вы не обратили на нее внимание вчера за обедом.

— Я заметила только потому, что сама все время делаю то же самое, — проговорила Ким. — Когда вчера вы высадили меня из машины около дома, я думала об этом. Видимо, причина в обостренном чувстве ответственности.

— Вероятно, вы правы, — согласился Эдвард. — Когда я был подростком, то постоянно чувствовал угрызения совести по поводу того, что что-то делалось неправильно, или если кто-то расстраивался.

— Наше сходство просто пугающе, — с улыбкой проворковала Ким.

Они сели в «сааб» и, выехав из города, направились на север. Стояло яркое ясное утро, и хотя было еще рано, солнце уже успело проявить свою летнюю силу.

Ким опустила стекло со своей стороны и беспечно высунула руку наружу.

— Все это похоже на мини-каникулы, — произнесла она.

— Особенно для меня, — отозвался Эдвард. — Мне стыдно это говорить, но я почти каждый день бываю в лаборатории.

— И по выходным тоже? — удивилась Ким.

— Семь дней в неделю, — признался Эдвард. — Воскресенье я могу отличить от других дней только по тому, что на работе бывает очень мало народу. Мне кажется, что я жутко скучный человек!