Грань риска - Страница 37

К оглавлению

— Но ведь мы легли почти в час.

— Это не имеет значения, — сказала Ким. — Прости, пожалуйста, мне просто не надо было у тебя оставаться.

Эдвард открыл глаза и внимательно посмотрел на Ким.

— Тебе неудобно здесь? — спросил он. Ким кивнула.

— Мне очень жаль, что так произошло, не надо было тебя уговаривать остаться.

— Это не твоя вина, — возразила Ким.

— Но ты же хотела уйти, значит, это моя вина, — настаивал Эдвард.

Они обменялись короткими взглядами и одновременно улыбнулись.

— Мы, кажется, начинаем повторяться, — не погасив улыбки, произнесла Ким. — Мы снова начали наперегонки извиняться.

— Это было бы очень смешно, когда бы не было так грустно, — проговорил Эдвард. — Я надеялся, что хоть теперь-то нам удастся сдвинуться с мертвой точки.

Ким повернулась к нему и обвила его руками. Некоторое время они молчали, наслаждаясь объятием. Молчание нарушил Эдвард.

— Ты все еще испытываешь неудобство?

— Нет, — ответила Ким. — Мы просто поговорили о нем, и оно исчезло.

Когда Эдвард отправился в душ, Ким позвонила Марше, которая вот-вот должна была уйти на работу. Марша очень обрадовалась, услышав ее голос, но все же мягко упрекнула Ким за то, что та не позвонила ей накануне вечером и не предупредила, что не придет ночевать.

— Да, мне, конечно, следовало позвонить, — признала Ким.

— Отсюда я могу заключить, что вечер прошел удачно, — скромно заметила Марша.

— Все прекрасно, — согласилась Ким. — Просто когда я спохватилась, было уже так поздно, что я не стала звонить. Ты, наверное, уже спала, а мне не хотелось тебя будить. Кстати, ты не забыла накормить Шебу? — добавила она, меняя тему. Марша сразу все поняла, она слишком хорошо знала свою подругу.

— Твоя ненаглядная кошечка пообедала с большим аппетитом, — сообщила Марша. — Да, чуть не забыла, есть еще одна новость. Вчера вечером звонил твой отец. Просил при случае перезвонить ему.

— Мой отец? — переспросила Ким. — Он же мне никогда не звонит.

— Мне ты можешь не рассказывать об этом. Мы живем с тобой несколько лет, и я ни разу не разговаривала с ним по телефону.

Выйдя из душа, Эдвард удивил Ким предложением пойти позавтракать на Гарвард-сквер. Она думала, что он сразу очертя голову бросится в лабораторию.

— У меня в запасе еще два часа, — объяснил Эдвард. — Лаборатория подождет. К тому же за последний год это был самый приятный для меня вечер, и я хочу его продлить.

Радостно улыбнувшись, Ким обвила руками шею Эдварда и тесно приникла к нему. Чтобы дотянуться до его лица, ей пришлось привстать на цыпочки. Он вернул ей ласку с избытком.

Они сели в машину Ким: ее надо было срочно убирать, поскольку Ким оставила ее накануне в неположенном месте. На Гарвард-сквер Эдвард повел ее в студенческую забегаловку, где они позавтракали яичницей с беконом и выпили по чашке кофе.

— Какие у тебя планы на сегодня? — спросил Эдвард. В столовой стоял невыносимый шум — экзаменационная сессия была в полном разгаре, и ему приходилось кричать.

— Поеду в Салем, там началась реконструкция коттеджа. Я хочу посмотреть, что делается, — сказала Ким. Она назвала старый дом коттеджем, чтобы подчеркнуть, что речь идет не о замке.

— Когда ты рассчитываешь вернуться?

— Пораньше, во второй половине дня, — ответила Ким.

— Может быть, мы встретимся в Харвест-баре в восемь?

— Договорились, — согласилась Ким.

После завтрака Эдвард попросил Ким подбросить его к зданию Гарвардских биологических лабораторий.

— Может, я отвезу тебя домой, чтобы ты взял свою машину? — предложила Ким.

— Нет, спасибо, — отказался Эдвард. — В кампусе я сейчас не найду свободного места для парковки. Я доеду на университетском автобусе. Я часто так делаю. Очень выгодно жить недалеко от работы.

Ким высадила его на углу Киркленд-стрит и Дивинити-авеню. Он стоял у обочины и махал ей до тех пор, пока она не скрылась из виду. Он понимал, что любит, и любим, и ему нравилось ощущение собственной влюбленности. Повернувшись, он зашагал по Дивинити-авеню. Ему хотелось петь. Особенное наслаждение доставляло то, что ему начало казаться, будто Ким испытывает по отношению к нему такие же чувства. Все, что ему оставалось, — это надеяться, что связь их продлится не один день. Он вспомнил о цветах, которые посылал ей каждый день, и подумал, не переусердствовал ли он с этим, но проблема заключалась в том, что в любви Эдвард был сущим младенцем, поэтому ему не удалось прийти ни к какому выводу.

Войдя в биологический корпус, Эдвард посмотрел на часы. Было уже около восьми. Поднимаясь по лестнице, он беспокоился, что ему придется ждать прихода Скрэнтона. Но опасения его оказались напрасны. Кевин был на месте.

— Я очень рад, что ты пришел, — сказал Кевин. — Я как раз собирался тебе звонить.

— Ты нашел Clavicepspurpurea? — с надеждой в голосе спросил Эдвард.

— Нет, — ответил Кевин, — не Claviceps.

— Вот черт! — ругнулся Эдвард. От отчаяния он буквально рухнул на стул. В груди появилось неприятное ощущение разочарования и пустоты. Он так рассчитывал на положительный результат, он так надеялся сделать приятное Ким. Он хотел преподнести ей Claviceps как дар науки, чтобы снять с Элизабет напрасное и несправедливое обвинение.

— Не смотри таким букой, — проговорил Кевин. — Там не оказалось Claviceps, но зато там выросла куча другой плесени. Один из ее видов морфологически напоминает Clavicepspurpurea, но это неизвестный доселе науке вид.

— Ты шутишь, — недоверчиво произнес Эдвард. Лицо его несколько просветлело. По крайней мере, они сделали открытие.