Грань риска - Страница 70

— Я был бы счастлив сообщить об этом, — проговорил, смеясь, Эдвард. — Но моя новость не столь радостна.

Ким моргнула от неожиданности и посмотрела на Эдварда. Ей очень понравилась прямота, с которой тот ответил на неуместное замечание Стентона.

Пришла официантка с вином. Стентон внимательно изучил этикетку, прежде чем позволил откупорить бутылку.

— Старик, я просто поражен, — обратился он к Эдварду. — Ты сделал неплохой выбор.

Когда вино было разлито, Стентон собрался произнести тост, но Эдвард остановил его.

— Моя очередь первая. — Он протянул вперед руку с бокалом, чтобы чокнуться со Стентоном. — Я хочу выпить за самого умного в мире капиталиста, ввязавшегося в медицинское предприятие.

— А мне-то казалось, что ты этого в упор не замечаешь, — со смехом произнес Стентон. Все выпили.

— Хочу тебя кое о чем спросить, — сказал Эдвард Стентону. — Ты серьезно говорил тогда, что новое эффективное психотропное лекарство может стать молекулой стоимостью в миллиард долларов?

— Абсолютно серьезно, — ответил Стентон. Он мгновенно перестал дурачиться. — Так вот почему ты здесь. У тебя появилась какая-то новая информация о соединении, которое отправило меня в страну грез?

Кэндис и Ким очень заинтересовались, в какую это страну грез летал Стентон. Узнав, они были просто потрясены.

— Это было не так уж плохо, — заверил Стентон. — Я даже получил удовольствие.

— Я собрал за последнее время массу информации, — сообщил Эдвард. — Все, что мы узнали, просто удивительно. Мы изменили молекулу лекарства и лишили его галлюциногенного эффекта. Мы создали препарат нового поколения, которое придет на смену поколению прозака и ксанакса. Это будет совершенное лекарство. Оно не токсично, прекрасно действует при приеме внутрь, имеет меньше побочных эффектов и, вероятно, более широкую область применения. У этой молекулы уникальное химическое строение. Изменяя его боковые цепи, мы можем продуцировать психотропные препараты с новыми свойствами. Эти возможности практически неисчерпаемы.

— Давай говорить конкретно, — прервал его Стентон. — Как, по-твоему, на что способно это лекарство?

— Мы полагаем, что оно оказывает общее положительное воздействие на настроение, — начал перечислять Эдвард. — Оно обладает антидепрессивными и анксиолитическими свойствами, то есть способно уменьшать тревогу и беспокойство. Оно обладает тонизирующим действием, делает человека неутомимым, успокаивает, приносит внутреннее удовлетворение, обостряет чувства, делает ясным мышление, повышает долговременную память.

— Боже мой! — воскликнул Стентон. — А чего же оно не делает? Оно похоже на сому из «Прекрасного нового мира» .

— Это, пожалуй, подходящая аналогия, — заметил Эдвард.

— Один вопрос. — Стентон понизил голос и подался вперед. — А как насчет сексуальных способностей?

— Возможно, оно повышает потенцию. — Эдвард пожал плечами. — Так как лекарство обостряет чувственное восприятие, то и секс должен стать более эмоционально насыщенным.

Стентон воздел руки кверху.

— Черт возьми! — воскликнул он. — Здесь речь уже идет не о молекуле в миллиард долларов. Такая молекула потянет уже миллиардов на пять.

— Ты это серьезно? — изумился Эдвард.

— Ну, не пять, но два — это точно.

Официантка своим появлением прервала их разговор. Они сделали заказ. Когда официантка ушла, первым молчание нарушил Эдвард.

— Мы еще ничего не доказали. Еще не проведены контрольные опыты.

— Но ты уже уверен в успехе? — спросил Стентон.

— Больше чем уверен, — ответил Эдвард.

— Кто знает об этом? — поинтересовался Стентон.

— Только я, моя ближайшая сотрудница и те, кто сидит сейчас за столом.

— Ты четко представляешь себе механизм действия препарата? — задал вопрос Стентон.

— У меня есть весьма смутная гипотеза на этот счет, — объяснил Эдвард. — Оказалось, что наше соединение стабилизирует концентрации в нервной ткани основных нейро-трансмиттеров головного мозга и поэтому действует на многих уровнях. Оно воздействует как на одиночные нейроны, так и на нейронные сети, как гормоны головного мозга.

— Откуда взялось это соединение? — поинтересовалась Кэндис.

Эдвард вкратце пересказал историю о прапрабабушке Ким, салемских процессах и идее связать бредовые обвинения одержимых с отравлением неизвестной плесенью.

— Когда Ким спросила, можно ли доказать теорию отравления, мне пришло в голову взять несколько проб почвы, — сказал Эдвард.

— Я не заслуживаю в этом деле даже мимолетного упоминания, — скромно заметила Ким.

— Вы обе этого заслуживаете, — возразил Эдвард. — Ты и Элизабет.

— Какая ирония судьбы, — задумчиво проговорила Кэндис, — найти полезное лекарство в каком-то комочке грязи.

— Нет, в самом деле, — подхватил Эдвард. — Многие важнейшие лекарства были найдены в грязи. Например, цефалоспорины или циклоспорин. Но в данном случае ирония заключается в том, что это соединение пришло к нам прямиком от дьявола.

— Не говори так, — попросила Ким. — От таких слов у меня по спине мурашки бегут.

Эдвард издевательски рассмеялся. Указывая на Ким пальцем, он объявил, что временами она подвержена припадкам суеверия.

— Между прочим, мне тоже не нравятся подобные ассоциации, — признался Стентон. — Я бы лучше сказал, что это соединение послано нам самим небом.

— Лично меня ассоциации с ведьмовскими процессами нисколько не шокируют, — возразил Эдвард. — Они мне даже нравятся. Хотя наша находка не сможет оправдать двадцати казненных по невежеству людей, но она поможет достойно отнестись к их памяти и постигнуть смысл их жертвы.